Сколько раз я еще должен пройти через это?

Засовываю руки в карманы белого халата, сжимая их в кулаки, сжимаю до хруста челюсти.

Никому не отдам. Мое. Не проиграю. Не в этот раз.

Когда волна паники покидает меня, оставляя горькое ощущение усталости, я провожу ладонью по лицу, стирая крупицы пота со лба, поворачиваю голову, и замечаю идущего по коридору высокого молодого парня.

Я вижу его впервые, но почему-то его лицо кажется знакомым. У меня очень хорошая память на лица, и, если бы мы встречались, я бы точно знал, кто он такой. Отрываясь от стены, с непонятным ощущением внутреннего беспокойства я наблюдаю за его приближением. Уверенная, даже немного расхлябанная походка.

Парень из тех, кого называют выпендрежник, позер, и наверняка, любимчик женщин, падких на подобный типаж самодовольных засранцев, прожигающих свою жизнь. А то, что передо мной именно такой образец, я не сомневаюсь. Немало повидал за свою карьеру. И похожие экземпляры попадались очень часто. Заканчивают они обычно в психушке или с пулей в голове, или с вскрытыми венами, из которых вместо крови течет алкоголь и дурь. Он смотрит прямо на меня, и я вижу то же выражение неприязни на его лице, что и он, я уверен, прочел на моем. В зеленых глазах парня, к моему удивлению, мелькает интеллект, я даже немного тушуюсь под их прямым взглядом. Когда между нами остается пара шагов, он резко останавливается, и я чувствую исходящую от него нервную энергию и силу. Халат он держит в руках, полностью покрытых цветными татуировками. Какая безвкусица и тупость. Джинсы и футболка подчеркивают его бугрящиеся мышцы. Стриптизёр или очередной тренер для богатых сучек? Он поворачивает голову, бросая взгляд на дверь палаты моей жены. Я замечаю, что и его шея покрыта дебильными рисунками, которые поднимаются по бритому затылку к вискам. Кто в здравом уме, сделает с собой такое?

Когда парень смотрит мне в глаза, чуть прищурив свои, я снова ощущаю смутную тревогу. Мне не нравится то, что он находится здесь. Мне не нравится его пристальный цепкий взгляд, которым парень сканирует меня, как чертов ренген.

– Я Марк, – представляется он глубоким низким голосом, который не подходит к его внешности. Делает шаг вперед и с явной неохотой протягивает мне руку.

– И? – с вызовом спрашиваю я, игнорируя его жест. Обычно я себя так не веду. Не знаю, что не так с этим парнем, но я чувствую исходящую от него угрозу, и все мои внутренние радары засекают сигналы об опасности.

– Марк Красавин. Я тот, кого ты еще не видел. Приехал на похороны отца, – игнорируя приличия он сразу переходит на «ты».

И эта его фраза невольно напоминает мне другую. Не про похороны. Предыдущая. «Тот, кого ты еще не видел». Когда-то давно, в кафе я столкнулся с Максом Красавиным, с которым Маша обедала, и он, заметив, что я двигаюсь к нему с кровожадным видом, поспешил развеять мои сомнения фразой «Я не тот брат, к которому стоит ревновать». Я тогда не придал этому значения. Но почему я вспомнил об этом сейчас? Моя интуиция никогда меня не подводила. Ни одного гребаного раза, иначе я не стал бы тем, кем я являюсь сейчас.

– Мои соболезнования, – произношу я неискренне, пожимаю протянутую руку, мимоходом отмечая, что даже фаланги у него забиты наколками. Мой аналитический ум, тем временем, поднимает факты, которые я знаю о нем. Единственный родной сын Красавиных, который много лет уехал в Америку, и ни разу не дал о себе знать. Не приезжал, не звонил, не общался с семьей. Что говорила мне о нем Маша?

Ничего.

Обо всех говорила, о каждом из пятнадцати, кроме этого.

Почему, черт побери?

– Я Дима, муж Маши, – представляюсь я, пытаясь сохранить хотя бы подобие вежливости.

– Я знаю, кто ты, – кивает парень. Высокомерное убожество. У меня нет других эпитетов.

– Мои поздравления, – сухо бросает мне этот гавнюк. – Я слышал, у вас родилась дочь. Как назвали?

– Ева, – отвечаю я, не собираясь вступать в долгие дискуссии. – Ты приехал Машу навестить?

– Да, – он пристально смотрит мне в глаза. – Мы не виделись шесть лет, а я улетаю сразу после похорон. Она не простит, если узнает, что я приезжал и не зашел к ней. – Он улыбается, неожиданно обаятельно, демонстрируя красивые белые зубы.

– Не думаю, Марк. Без обид, но я никогда от Маши о тебе не слышал. Не похоже, чтобы она сильно скучала, – произношу я, замечая, как гаснет улыбка этого самодовольного павлина, и напряженно сжимаются челюсти. Прищурив глаза, он смотрит на меня с долбанным превосходством, даже снисхождением. Какого хера, мальчик?

– Раз уж я здесь, то зайду, – отчеканивает Марк Красавин, просовывая руки в рукава больничного халата. – Или ты против?

– Конечно, проходи. Надеюсь, что ты прав, и она действительно будет рада тебя видеть, – сквозь зубы произношу я.

– Не сомневаюсь, – кивнул парень, открывая дверь палаты.

На самом деле все во мне кричало, что нельзя его пускать туда, но что я мог ему предъявить? Машиному здоровью ничего не угрожает сейчас. Марк два часа ехал из Твери, чтобы ее навестить, и потом снова уедет. Было бы глупо пытаться выпроводить его, несмотря на откровенно-нахальное поведение. Торчать в коридоре было мучительно, но идти вслед за ним, как какой-то ревнивец, глупо. Оставалось только надеяться, что я просто переутомился, и моя интуиция на этот раз меня подвела.

Мария

Я слышала, как отворилась дверь в палату, и неуверенные незнакомые шаги по направлению к моей кровати. Медсестра не могла пахнуть мужским парфюмом. И это не доктор, от которого исходит аромат только очистительной жидкостью для рук. Посторонние ароматы в больничной палате всегда улавливаются особенно остро. Я могла просто открыть глаза и посмотреть, но что-то мешало. Возможно, я догадывалась, кого увижу. Шестое чувство подсказывало ответ, и он был логичен. Ничего сверхъестественного и мистического. Я ждала его. Знала, что он придет . Похороны отца даже такой законченный эгоист, как Марк, не пропустил бы. И еще до того, как я открыла глаза, мое сердце уже знало, что это Марк. Я не ошиблась.

Из-за лекарств, которыми меня пичкали с утра до ночи, я вряд ли воспринимала реальность в полной мере, находясь в пограничном состоянии. Мой разум все еще лениво дремал, приглушенный препаратами.

Он стоял у окна спиной ко мне. Смотрел вниз, опираясь ладонями на подоконник. Как я могла узнать Марка в высоком широкоплечем парне с бритым затылком, покрытым странными рисунками черно-сине-красных тонов, в бесформенном больничной халате, к тому же стоящем ко мне спиной?

Я испытала смешанное непередаваемое ощущение, глядя на него и понимая, узнавая, точно узнавая в глубине души, кого я вижу. И все происходящее воспринималось, как сон наяву. Фантазия, вызванная побочным действием интенсивной терапии и мощным эмоциональным потрясением. Внутри что-то дрогнуло, натянулось, и окрепло. Словно сил прибавилось. Как можно не узнать эти эмоции? Рядом с Марком я всегда чувствовала себя сильнее, увереннее, свободнее. Я думала дело в его отношении, в том, что он принимает и воспринимает меня такой, какая я есть – с браком, с недостатками, с глупостями, которых пруд пруди. Но дело просто в нем. Он мог молчать, читать книги, творить заумные проекты, а я сидела рядом и лопалась от счастья. Боже, как давно это было, а кажется только вчера. Я так бесконечно долго ждала его, а он пришел, когда я окончательно оставила свое прошлое позади.